Екатерина Степина, СГК: об инвестициях и «черных лебедях» теплоэнергетики

Екатерина Степина. Все фото: СГК

— Екатерина Андреевна, по системе альткотельной в Сибири работает уже много городов. Как оцениваете промежуточные результаты проекта в регионах?

— Для нас, как и для любого инвестора, крайне важна предсказуемость — знать, какова будет цена на услуги. Это позволяет планировать вложения: мы знаем, что никто не вырежет в следующем году из тарифа суммы, которые в прошлом году в нем были учтены.

Сейчас мы планируем вложения самостоятельно, исходя из реальной потребности городов. Больше 75 млрд руб. инвестиций по группе компаний у нас в городах, перешедших в ценовую зону. Мы понимаем, что это огромная сумма на 10 лет. Для сравнения, в этом году Фонд национального благосостояния выделил в целом на страну 150 млрд руб. — и на теплоснабжение, и на воду, и на мусорные реформы.

Помню, когда мы впервые в 2018 году зашли в Новосибирск, на ремонт теплосетей огромного города было предусмотрено 200 млн руб. на год. В этом году, на первом этапе действия 10-летней инвестпрограммы, мы вложили в теплосети около 1,8 млрд руб. 

— Каков объем инвестиций в крупных муниципалитетах Сибири? 

— По итогам 2022 года, помимо Новосибирска, наибольшие объемы вложений будут в Красноярске — 3,3 млрд руб., Барнауле — 1,3 млрд руб.,почти 1 млрд руб. — в Кемерове. 

А на 10-летнюю перспективу самые крупные объемы инвестиций — Новосибирск: 24,6 млрд руб., а также Красноярский край: на Красноярск и Канск — более 20 млрд руб.

Понятно, чем меньше город, тем меньше объем вложений, за исключением Рубцовска, куда вложено достаточно много. Сейчас очевидно, что заложенный период окупаемости по этому инвестпроекту удлинился, но это был первый, необкатанный проект. 

— В Сибири Рубцовск — единственный проблемный для СГК? 

— СГК пришла по просьбе властей и решила проблему. Мы переложили много сетей сразу, за один год. Срок окупаемости сдвинулся с наших оптимистичных расчетов в 10-12 лет до практически 25 лет. Это не проблемный город для СГК, но инвестиции в него окупятся очень-очень не скоро. 

Красноярск отличается от Новосибирска и Барнаула. В нем состояние сетей чуть лучше. Особенность Новосибирска и Барнаула еще и в том, что в этих городах очень много центральных тепловых пунктов (ЦТП), их содержание стоит дорого. Полтысячи ЦТП в Новосибирске и почти столько же в Барнауле, который гораздо меньше. Это оттягивание денег на ЦТП несколько ущемляет сети, но пункты нужно реконструировать, они позволяют более гибко настраивать систему.

В Барнауле мы были представлены давно. Основные инвестиции по приведению теплосетей в норму были в 2015-2016 году. Сейчас мы продолжаем инвестировать и поддерживать, а вот в Новосибирск мы зашли слишком поздно.

— Как вы оцениваете результаты по Новосибирску? 

— Года три назад мы разработали систему, которую для себя называем «светофор». На карте города нанесены все сети и раскрашены в разные цвета. Зеленые — недавно переложенные, к ним можно несколько лет не подходить и не тревожиться. Желтые — это сети «на грани». 

Красный означает, что теплосеть порвет не сегодня, так завтра, или уже прорвало. Красных пятен много, отложения по срокам ремонта они не терпят. Значительная часть Новосибирска — красная, и это страшно. К концу этого года мы уже на 14% уменьшили эту красную зону. 

Мы продолжаем совершенствовать подходы к «светофору». Нельзя же, как гадалка, сидеть и ждать по формуле «вангую, что прорвется там». Если бы найти тот идеальный механизм предсказания, где будет авария, и превентивно эти вопросы решать, то это сэкономило бы много денег. В этом помогают цифровые технологии. 

— Какие именно? 

— Мы приобретаем две системы для Новосибирска. Первая система — направлена на сбор информации по приборам учета, задача — обвязать приборами учета всех потребителей, все источники и понять, сколько потерь.

Данные с приборов учета — это огромный массив информации, который снимается каждый час. Современные информационные системы постоянно совершенствуются для обработки этих данных.

Также сейчас приобретается система, которая будет автоматически регулировать работу ЦТП. В городе стартовал проект по установке на 102 центральных тепловых пунктах в зоне левого берега новых приборов учета и модернизации старых с использованием систем телеметрии еще на 112 ЦТП.

Меняем тепловычислители на более технологичные, позволяющие подключать к ним модемы для передачи данных и использовать программное обеспечение. Оборудование в ежеминутном режиме будет собирать показания, передавать их в диспетчерский пункт. Контроль по установленным узлам учета уже дал первый результат — уровень потери теплоносителя на этих участках в октябре 2022 года на 20% ниже, чем в аналогичный период 2021 года. 

— Кому принадлежат теплосети? В Новосибирске обсуждается концессия. Как вы оцениваете продвижение этого проекта? 

— По Новосибирску очень надеемся заключить концессионное соглашение по модернизации и развитию теплосетей в этом году.

Концессия — это способ оформления прав на имущество и обязательств. Собственником сетей выступают разные субъекты, традиционно большой объем сетей в собственности самих городов. Муниципалитет может управлять этими сетями сам, через МУП, но, как выясняется, это получается не очень эффективно. 

В концессии зашиты вложения в новое строительство, реконструкцию и модернизацию муниципального имущества, полностью прописываются обязательства инвестора.

Концессионные соглашения позволяют муниципалитету не только владеть сетями, но и контролировать объем вложений в них. Аренда не предполагает инвестиций. 

Техперевооружение тепломагистрали на Семьи Шамшиных

— В этом году мы столкнулись с резким ростом инфляции. Насколько в этих условиях возможны такие вложения, которые могли бы замедлить и предотвратить старение инфраструктуры в регионах? 

— Это самый тяжелый вопрос. Крупные риски возникли почти в каждом городе. Никто не предполагал пандемию, удорожание металла, февральскую ситуацию. И то, что будет происходить с кредитами, с инфляцией, которая по итогам этого года, по прогнозам Минэкономразвития, должна составить 13,9%. 

Когда мы заходили, в расчетах предполагали, что окупаемость проектов — это инфляция +2,9% по Новосибирску. Но по этому году тогда выходит 16,8% — это тот рост цены, который позволил бы окупить вложения. Но мы понимаем, что это непосильный рост для потребителей. 

Будем корректировать свои расчеты, оптимизировать затраты. Это не говорит о том, что мы сократим объемы своих инвестиций. Этого мы очень хотели бы избежать. Поиск самых критичных мест по сетям нужно ускорять именно потому, что любой рубль инвестиций будет эффективно потрачен. 

Мы закупаем тот же металл на всю группу компаний — получается за счет объема сделать это дешевле. 

Еще возможность, которую мы использовали: заключили соглашения на привлечение льготных кредитов из Фонда национального благосостояния на 9 млрд руб. У нас льготное финансирование под 3,5%. В банке под такие проценты мы никогда деньги не возьмем. Вот на этом еще удалось сэкономить. 

— Как тогда с планированием на такой длинной дистанции, как в при переходе на долгосрочное ценообразование? 

— Когда мы входили в ценовую зону, была задача правильно спрогнозировать на 10 лет вперед. Но жизнь такова, что пора забыть об относительных условиях стабильности. Планировать на десятилетие можно, но с учетом того, что каждые два года стоить ожидать этого пресловутого черного лебедя — незапланированное событие, которое взрывает весь рынок. 

— Как повлияла ситуация в экономике на объем строительства теплосетей по техприсоединениям? 

— Застройщики в этом году обращаются меньше, все взяли паузу. Если по Новосибирску мы подключали около 100 ГКал/час за последние два года, то за последние девять месяцев у нас только 29 Гкал/час. Подождем конца года, основной объем жилья сдается в декабре. 

— Что меняется для застройщиков при переходе Новосибирска в единую ценовую зону? 

— Схема подключения. Не нужно ждать, пока орган регулирования в течение месяца или двух месяцев установит цену по договору подключения. В ценовой зоне есть возможность заключать соглашения гораздо быстрее, лучше комбинировать условия. 

— Был ли рост стоимости подключения? 

— Нет. Тариф перестает быть единым, но глобально ничего не меняется.

Чем больше нагрузка на наши ТЭЦ, тем ниже себестоимость производства энергии. Мы хотели бы, чтобы компании подключались к уже сформированным большим источникам, которые работают максимально эффективно. Для этого нам нужно держать наши цены на подключение ниже стоимости строительства застройщиком собственного источника, своей котельной. Рынок подключения всегда был конкурентным. 

— В Минэнерго рассматривают механизмы пересчета базовой цены альткотельной, СГК и вы являетесь активными участниками этого процесса. Как изменится индикативная цена в итоге? 

— Когда мы продумывали ценовую зону, говорили, что нельзя сразу все посчитать на 10-15-20 лет. Были заложены нормы, что раз в три года нужно переоценивать технико-экономические показатели. 

Когда оценили рынок стоимости строительства альтернативных источников, то выяснилось, что в первоначальной модели есть перекосы. Для угольных котельных предполагалось, что они всегда строятся стационарно, с большим земельным участком, с топливоподачей, с загрузкой и с фундаментом. Сейчас появились блочно-модульные котельные, которые стоят дешевле. Поэтому, в первую очередь, это переход со стационарной угольной котельной в расчете на блочно-модульную. Это фактор, снижающий расходы. Еще фактор, который сработал на небольшое снижение — энергоэффективность. 

Кроме того, сделан пересмотр параметров котельной. Котельная на 10 ГКал/час, которая была заложена — крупный теплоисточник. Чаще строят на 6-8 Гкал/час, поэтому в расчете снизили величину мощности. Этот фактор сработал на небольшой рост цены. 

При этом только на индикативную цену обращать внимания не стоит. Есть график губернатора, который фиксирует, что нельзя сразу увеличить цену. Это поэтапный, равномерный переход. Еще один механизм подразумевает, что невозможно превысить значение формулы индекс потребительских цен +4% еще выше. Эти страховки на каждом шагу не дают сразу же перейти на высокий уровень индикативной цены. 

— Ужесточение условий в регуляторике и «черные лебеди» делают механизм инвестирования более рисковым. Как СГК удается эти риски снижать? 

— У инвестора всегда есть выбор: положить деньги на депозит или в реальные вещи. Если ты вкладываешься в реальное, есть понимание, что ты что-то важное сделал, не зря работаешь. 

Мы же все работаем не только, чтобы заработать. Рубцовск не принес ту окупаемость, на которую рассчитывали, но мы видели довольное лицо мэра Рубцовска, на которого страшно было смотреть в 2017-м году. Который всегда искал, где бы взять уголь, чтобы завезти его на станцию. А тут он сидит расслабленный, и думаешь: может, для этого ты работаешь, чтобы люди жили в тепле и комфорте, мэры были спокойны. Инвестором в реальные вещи быть приятно. 

— Как вы оцениваете взаимодействие между СГК и потребителями? Бывает немало негатива в случае отключений тепла… 

— Взаимоотношения с потребителями — самая тяжелая часть нашей работы, но и самая главная. Здесь всегда есть возможности совершенствования. Это гибкий старт и завершение отопительного сезона по заявкам, развитие электронных дистанционных сервисов: мобильного приложения, личных кабинетов на сайте, чат-бота.

Важен режим постоянного диалога — это площадки с обратной связью в наших региональных телеграм-каналах, проведение встреч с горожанами. Наша основная задача в том, чтобы быть открытыми, чтобы люди видели, как расходуются их деньги.

Следите за деловыми новостями РБК Новосибирск в Telegram-канале и в группе ВКонтакте