За что новосибирские предприниматели оказываются на скамье подсудимых

Фото: Борис Кавашкин / ТАСС

В 2017 году по Новосибирску прокатилась волна громких уголовных дел и судебных приговоров в отношении бизнесменов. Евгений Грибов, гендиректор ГК «Новоград» получил три года колонии, Антон Коновалов, директор «ПТК 30» оказался в СИЗО, Дмитрий Трубицын, основатель инновационной компании «Тион», был под домашнем аресте.

О тенденциях в этой сфере рассказали Дмитрий Петров, представитель общественной организации «Русь Сидящая» в Сибири, и Виктор Вязовых, уполномоченный по защите прав предпринимателей в Новосибирской области.

Какие проблемы с законом чаще всего возникают у предпринимателей?

— Самая распространенная статья — это 159 ч. 4, то есть мошенничество в особо крупных размерах. Это лидер с большим отрывом, «резиновая» статья. Все дела, в которых ущерб свыше миллиона, попадают в эту категорию. И санкции там до 10 лет тюрьмы.

В общем, это в чистом виде дело Арбитражного суда. Но если потерпевшая сторона считает, что это было мошенничество, то она может написать заявление, и вполне вероятно, дело возбудят по этому, чисто хозяйственному, спору. Сюда же подпадает все, что касается работы с бюджетными деньгами.

Реже встречаются статьи, связанные с неуплатой налогов, или с фиктивным возмещением НДС. Также, встречается статья 160 — растрата. Это когда акционеры, собственники предприятия или новое руководство предприятия подает заявление о преступлении по этой статье на бывшего директора или партнера.

— Чаще всего проблемы с законом и уголовное преследование являются следствием взаимоотношений предпринимателей с бюджетом: выполнение госконтрактов, получение дотаций или субвенций, налоговый учет, а также возросшая популярность выяснения корпоративных отношений с участием силовиков.

И это самое плохое, потому что дела, которые должны решаться в гражданском поле, переходят в уголовное.

Есть ли какие-то особенности уголовного преследования предпринимателей?

Дмитрий Петров:

—  Я бы не стал сегрегировать категорию предпринимателей от остальных. Что греха таить, сегодня способы давления самые разнообразные, начиная от того, что человека внезапно арестовывают и помещают в изолятор. Если речь идет о предпринимателе, то он привык к достаточно к комфортным условиям жизни, и следователь об этом очень хорошо знает. Вот эти первые дни под стражей бизнесмены, как правило, очень тяжело переживают. В отличие от представителей уголовной среды, которые туда попадали не раз и чувствуют там себя в своей тарелке.

Есть особенности в сроках расследования. Если классическое преступление, кража, грабеж, расследуются в течение нескольких месяцев. И суд занимает два-три месяца, то есть максимум год на все про все.То дела экономической направленности, как правило, расследуются год-полтора на стадии следствия и год и больше на стадии суда.

Виктор Вязовых:

—Уголовное преследование предпринимателей и все, что с этим связано — обыски, изъятие документов, заключение под стражу — один из наиболее острых и сложных вопросов.

В прошлом году в аппарат Уполномоченного стали поступать многочисленные обращения на необоснованное проведение следственных действий в отношении бизнесменов, несоблюдение порядка проведения гласных оперативно-розыскных мероприятий. Предприниматели сообщали о случаях изъятия значительных объемов хозяйственных документов и документов бухгалтерского учета без оставления соответствующих копий. Это создавало значительные препятствия для ведения предпринимательской деятельности, существенно затрудняло либо делало невозможным составление и направление отчетности, осуществление расчетов заработной платы, ведение внутренних учетов движения товаров, ведение переговоров и деловой переписки с партнерами. Месяцами бизнесмены не могли получить необходимые им для работы документы, которые находились в оперативных подразделениях органов внутренних дел до возбуждения уголовных дел.

Как часто нарушаются права предпринимателей в ходе следствия?

Дмитрий Петров:

— Если говорить о пытках, избиениях, нечеловеческих условиях, подсаживания в камеру всяких антисоциальных элементов, то это бывает, но это не очень распространенное явление. За исключением последнего. Это — стандартная методика работы. Как правило, человек сначала оказывается в изоляторе временного содержания, то есть, это еще не СИЗО, это полностью контролируемое учреждение.

Что касается меры пресечения, то здесь, на мой взгляд, ситуация немного разморозилась в последнее время: стали появляться домашние аресты, изредка залоги, кое-каким предпринимателям удается «судиться с воли», находясь под подпиской. В то время, когда я находился в СИЗО, 2014-2016 годы, насколько я знал, крайне редко было, чтобы отпустили кого-то под домашний арест, изменяли меру пресечения.

Виктор Вязовых:

— Принципиальным в таких случаях является вопрос избрания меры пресечения во время следствия. Еще в 2010 году в УПК РФ была введена норма, запрещающая применять заключение под стражу в качестве меры пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных определенными статьями УК РФ, если эти преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности. Однако, предпринимателей как продолжали, так и продолжают заключать в СИЗО.

Можно предположить, что помещение предпринимателя под стражу является не крайней мерой, а наиболее действенной с точки зрения правоохранительных органов.

Я считаю, что пока мы не добьемся осознания ценности предпринимательства, не исключим формальное отношение к определению и продлению мер пресечения, практика заключения бизнесменов под стражу будет сохраняться.