Подножка для системы: защита в «деле 1500 квартир» раскрывает карты

История, известная в СМИ как «дело 1500 квартир», связана с масштабной продажей жилья в мэрии Новосибирска подставным лицам по якобы заниженной на 30-50% цене, а затем их перепродажей по рыночной стоимости. В связи с разбирательством в апреле прошлого года была арестована экс-начальник управления мэрии по жилищным вопросам Светлана Стынина. Под следствие попал и ее бывший заместитель Андрей Гудченко [27 декабря 2017 года суд приговорил его к четырем годам колонии общего режима со штрафом 1 млн руб.], а также несколько руководителей и риелторов городских агентств недвижимости.

Согласно версии следствия, получив от застройщиков квартиры, чиновники не вносили их в Росреестр, а передавали по договорам уступки прав подставным лицам в подконтрольном агентстве недвижимости. Уже после этого квартиры продавали по рыночной цене. Разницу делили между собой. В отношении Стыниной возбудили дело о мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК). Сейчас она находится под подпиской о невыезде.

О текущем состоянии дела, избирательности уголовного преследования и возможных скрытых мотивах следствия РБК Новосибирск беседовал с Михаилом Багметом, адвокатом Светланы Стыниной.

—Михаил, ранее вы направляли обращения в Администрацию Президента и Верховный Cуд. Чего вы добиваетесь?

—Есть факт: чиновники и рядовые граждане приобретали квартиры по одной и той же цене. Но в ситуации с гражданами есть возбуждение уголовного дела, а с чиновниками нет. Возникает вопрос: откуда такая избирательность? Если мы говорим, что у должностных лиц нет преступления, то в случаях с рядовыми гражданами их тоже не должно быть. Это является одним из аргументов защитной позиции, а также на этом строятся обращения в соответствующие инстанции.

У Верховного Суда мы просим перенести дело в другой регион, потому что высокопоставленные должностные лица прокуратуры, МВД, ФСБ, судьи районных и областного суда обращались к Стыниной за получением жилья в собственность. То есть у меня, как у адвоката Светланы Борисовны, имеются сомнения в беспристрастности и объективности указанных лиц. У Администрации Президента и других инстанций, если следовать логике следствия о заниженной стоимости квартир, мы просим объективного разбирательства с теми, кто приобретал квартиры

—Какие ответы вы получили?

— Мы получили ответ, например, от председателя новосибирского облсуда — сказано, что рассмотрение таких вопросов не входит в их должностные обязанности. Тоже самое в ответе от правительства региона. В МВД сказали, что ответственности не несут, потому что указанные в списке покупателей сотрудники уже не работают. Есть результат в ответе из Генпрокуратуры. Был зарегистрирован рапорт об обнаружении признаков преступление по ч.3 ст. 159 УК РФ [мошенничество].

—Что будет дальше?

— В этой ситуации субъектом принятия решения является Следственный комитет. Я думаю, либо договорятся, либо будут расследовать указанные факты. Кстати, в Следкоме тоже проводилась служебная проверка, но почему-то отделом кадров. Результат — указанный факт не нашел подтверждения. Ясно дело, когда сами себя проверяют — все хорошо.

—А что вообще говорит руководство Следкома в ответ на информацию о том, что многие чиновники покупали квартиры по якобы заниженной стоимости в мэрии?

— Я разговаривал об этом с Максимом Шишовым [старший следователь второго отдела по расследованию особо важных дел СУ Следственного комитета России по Новосибирской области]. Он говорит, что чиновники ничего не знали про занижение цены, и там нет личного интереса. Но почему тогда чиновники пошли за квартирами именно в мэрию? Они осознавали, что в администрации получат более выгодные условия. Еще момент — именно с чиновниками возникали ситуации, когда квартиры они приобретали в рассрочку на срок до трех лет.

—Каким образом те самые 1500 квартир оказались у мэрии, и как они реализовались?

—Дело в том, что мэрия не оформляла прав собственности на недвижимое имущество. Застройщик передавал ей квартиры, мэрия нанимала оценщика и реализовывала их. С застройщиками формально заключался инвестиционный договор, но собственные деньги мэрия никогда не вкладывала.

—Получается, застройщик предлагал мэрии квартиры по еще более низкой стоимости?

—Да, было распоряжение мэра Владимира Городецкого. Квартиры передавались либо по фактически сложившейся стоимости, либо в рамках пятипроцентных отчислений безвозмездно.

Важно понимать, что это не было социальным жильем. Просто в бюджете была отдельная строчка — доходы от реализации квартир. Мэрия их реализовывала, получала деньги и финансировала социальные программы.

—Какую роль здесь играла Светлана Стынина?

—Вопрос ставился так: нам нужны деньги на социальную программу, задача — реализовывать квартиры, Стынина делала это. Работало все вот как: до 2009 года в мэрии было планово-экономическое управление, которое отправляло письмо в управление по жилищным вопросам [которым управляла Стынина] и сообщало стоимость квадратного метра. С 2009 года во всех случаях была оценка. Никто с оценщиками не встречался и не общался. Стынина вообще к ним отношения не имела. Цена определялась согласно отчету.

—Если цена рыночная, если нет ограничения по составу лиц, которым продавали квартиры, в чем коррупция?

—У предварительного расследования логика такая: Светлана Стынина сбросилась с предпринимателем и выкупила квартиру. Да, здесь есть перегибы — она муниципальный служащий, но никто не говорит, что все было идеально. Суть в том, что занижения цены не было, это было обычное инвестирование.

—Тогда получается коррупционной составляющей нет, всех все должно устраивать?

—Думаю, хотели зацепиться за Городецкого. Хотели, чтобы Стынина дала показания, что квартиры реализовались подороже через предпринимателей, и разница якобы заносилась как взятка. Либо, что Городецкий сам давал указания Стыниной реализовывать указанные квартиры по заниженной стоимости. Но этого не было.

—Но Городецкий уже в отставке. Кому сейчас выгодно, чтобы дело передали в суд?

—Все боятся за статистику. Было 52 эпизода тяжких преступлений. Из них 16 эпизодов подлежат прекращению за сроками давности, но мы не согласны, потому что не согласны с квалификацией. В тоже время мы понимаем, что если будет переквалификация например на 165 статью УК РФ [Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием без признаков хищения], то останется два эпизода. Возникнет вопрос: что делало следствие четыре года?

—Какая перспектива у этого дела? Был ли похожие прецеденты?

—Могут дать максимум, а могут попытаться нивелировать ситуацию и более пристально все рассмотреть. В этой связи мы и обратились в Верховный Суд. А вообще есть факты и заключения. Например, в деле Андрея Гудченко была назначена экспертиза в региональном Минюсте. Там подтвердили, что не было занижения цены.

Что касается прецедентов, то они существуют. Например, знаменитое дело Евгении Васильевой. Ей дали условный срок, когда сор начали выносить из избы. Но хочу отметить, защита не хочет кого-то запугать или шантажировать — мы хотим добиться разбирательства в правовом поле.